Несчастливое число Блока: рассказываем о трагедии семьи тринадцатого самарского губернатора

Трагедия семьи Ивана Львовича Блока, самарского губернатора начала ХХ века, началась именно в Самаре. И если о самом известном печальном событии написаны сотни книг и статей, то трагические последствия (или последовавший «злой рок») как-то выпали из исторических исследований.

Из срочной телеграммы вице-губернатора И. Кошко на имя министра внутренних дел П.А. Столыпина:

«Министру внутренних дел П.А. Столыпину от самарского вице-губернатора И.Ф. Кошко.

21 июля 1906 года.

В 6 часов 40 минут вечера на углу Вознесенской и Воскресенской улиц в Самаре убит губернатор Блок бомбой, брошенной при проезде его в открытых дрожках. Кучер ранен. Предполагаемый убийца, молодой человек лет 22, задержан. Вступаю в управление губернией. Дальнейшие подробности дополнительно по выяснении" (ЦГАСО, Ф-3, оп. 233, д. 2059, л.д. 8-9).

Свидетелем происшедшего стал писатель Алексей Толстой, гостивший в ту пору у матери в Самаре. Позже он писал в воспоминаниях: «На перекрестке услышал какой-то странный удар. Я пошел на звук и вот что увидел: разбитые дрожки, две лошади бьются в агонии, и кучер валяется, запутавшись в вожжах. Близ дрожек лежит тело в черном мундире, одна рука в белой перчатке, вместо другой руки – кость, вместо ног – кости. Головы нет. Это был губернатор Блок».

Из записок И. Кошко: «...что-то черное, окровавленное, лежавшее в огромной луже крови... Понемногу я стал улавливать некоторые части человеческого тела, но, не различая, где голова, где ноги, и вообще никак не мог понять позы этого лежащего тела... Голова была оторвана так, что осталась лишь часть нижней челюсти с клоком бороды. Вокруг не было видно кусков костей или мозга, все было разнесено в воздухе, обращено в брызги, усеявшие соседние крыши или верхние этажи домов. На крыше дома управления железной дороги нашли вырванный глаз. Черный форменный сюртук обращен в клочья, погоны сорваны и исчезли... Кисть руки и ступня одной ноги оторваны и тоже исчезли бесследно...».

Архивное фото

Иван Львович Блок родился 28 февраля 1858 года в Санкт-Петербурге. Это родной дядя поэта Александра Александровича Блока. Окончил Санкт-Петербургское Императорское училище правоведения. С 1880 по 1891 год служил в ведомстве Министерства юстиции в должностях судебного следователя, мирового судьи, председателя Съезда мировых судей в уездах Санкт-Петербургской и Олонецкой губерний. С октября 1891 по 1902 год Иван Львович занимал пост председателя Екатеринбургского уездного съезда земских начальников (Пермской губернии).

13 июля 1902 года Иван Львович Блок был назначен уфимским вице-губернатором, 4 июля 1903 года переведен на ту же должность в Бессарабскую губернию, а 4 июня 1905 года определен на пост гродненского губернатора, который до него занимал П.А. Столыпин. В начале февраля 1906 года Иван Львович назначен губернатором Самарской губернии. Тринадцатым по счету губернатором... В Самару семья Блоков приехала 9 марта. У Ивана Львовича с супругой Марией Митрофановной (в девичестве Орловой) было шестеро детей – Антонина (1882 г.р.), Людмила (1884 г.р.), Ариадна (1885 г.р.), Ольга (1890 г.р.), Иван (1893 г.р.) и Лев (1897 г.р.), но в Самару приехали лишь четверо, так как Антонина и Ариадна уже были замужем и жили в Уфе.

Новый губернатор разместился в каменном особняке на улице Казанской (ныне улица Алексея Толстого). На первом этаже дома находилась его приёмная, канцелярия и квартира правителя канцелярии, а на втором поселился сам Иван Львович с семьей. К слову, раньше этот двухэтажный особняк когда то принадлежал богачу-купцу Субботину, который покончил жизнь самоубийством...

 В кругу семьи И.Л.Блока. Архивное фото

Самарская губерния в этот период переживала расцвет революционных настроений. Вот, например, что писала газета «Правительственный вестник» в январском номере за 1906 год о положении дел в Самаре: «Обнаруженъ… складъ бомбъ. Найдены матерiалы для ихъ изготовленiя. Обитатели квартиры… успели скрыться».

А вот что писал отставной начальник жандармерии генерал-майор А. Каратаев: «…г-н Блок вообще себя не берёг, и как бы бравировал опасностью, часто безо всякой охраны являясь на встречи. Я просил его быть осторожным, он же отвечал, что если уж суждено умереть, то уберечься трудно».

13 июня 1906 года в селе Матвеевка Николаевского уезда произошло вооруженное восстание, во время которого мужики разграбили и сожгли помещичью усадьбу и волостное правление, избили многих чиновников, а полицейского пристава Пастуховского, который пытался остановить беспорядки, убили на месте. Губернатор прибыл в Матвеевку уже наутро после этой кровавой драмы. По его приказу было арестовано свыше 20-ти зачинщиков беспорядков, причём некоторых из них казаки публично выпороли на площади и затем отпустили, а непосредственных участников убийства увезли в Самару, где затем предали военно-полевому суду.

Революционеры не простили Блоку личного участия в подавлении вооруженного восстания в селе Матвеевка...

Потомки Блоков хранят предание о том, что 21 июля 1906 года в седьмом часу вечера в доме, где находилась семья губернатора, со стены сорвалась и упала на пол картина, которую написал Иван Львович Блок по мотивам лермонтовского «Демона» (по факту, в тот момент семья находилась на даче). Его супруга Мария Митрофановна поняла, что с мужем произошло что-то ужасное. Именно в эту минуту на углу улиц Вознесенской и Воскресенской (сейчас Степана Разина и Пионерская) эсер-боевик Фролов метнул в проезжавший экипаж, прямо к ногам губернатора Блока самодельную бомбу. Разрушительная сила брошенного снаряда была так велика, что по обеим сторонам улицы вылетели стёкла в домах. А тело губернатора приземлилось в ужасном виде. Его открытая пролетка не доехала до дома на Казанской улице (сейчас Алексея Толстого, 3), где располагалась съемная квартира губернатора, всего два с половиной квартала.

Архивное фото

«Черепная передняя полость разрушена, лобная и височные кости раздроблены, затылочная сильно повреждена; мозг, глаза и носовые кости отсутствуют, при осмотре места взрыва частицы мозга были найдены на крыше соседнего с местом взрыва дома; обе челюсти — верхняя и нижняя — изломаны. <...>. Правая кисть руки оторвана и отсутствует. Правая <...> стопа отделена».

Залитого кровью бегущего прочь террориста Григория Фролова задержали в нескольких кварталах от места взрыва. Сразу же были задержаны и другие участники данной террористической группы (Слепухин, Яковлев и Дмитриев).

Судили обвиняемых эсеров-террористов почти через семь месяцев после убийства губернатора, 12 февраля 1907 года, прямо в Самарской губернской тюрьме, которую в этот день усиленно охранял отряд конных казаков. Одним из защитников террористов был юрист Александр Керенский, только начинавший свою карьеру политического защитника.

Слепухину, Яковлеву и Дмитриеву дали различные сроки поселения в Сибири. Самого убийцу суд приговорил к расстрелу, правда, с ходатайством перед главнокомандующим казанским округом о замене казни двадцатилетней каторгой. Ходатайство удовлетворили. Григорий Фролов в 1908 году бежал с каторги (ЦГАСО, Ф-468, оп. 1, д. 861, л.д. 82). После Революции 1917 года Фролов уже писал мемуары...

Похороны тринадцатого Самарского губернатора Блока были многолюдны. После отпевания гроб с телом покойного прибыл на вокзал и поездом был отправлен в Уфу. Ивана Львовича Блока похоронили, по утверждению всех самарских краеведов, на Сергиевском кладбище в Уфе, в семейном склепе Тушновых (но это, по видимому, не так — и об этом ниже).

Архивное фото

Но «злой рок» семьи Блока в Самаре не остановился на этом... Хотя в большинстве исторических исследований эта тема не раскрывается.

Вот как описывал Ива́н (Мячесла́в) Фра́нцевич Кошко́ (с мая 1906 года — самарский вице-губернатор, после убийства Блока ставший «исправляющим должность» губернатора Самарской губернии, а впоследствии пензенский и пермский губернатор) семью Ивана Львовича еще до страшной трагедии:

«Блок пригласил меня завтракать и познакомил со своей семьёй. Жена его, пожилая дама, показалась мне старше самого Ивана Львовича. Это был тип женщины среднего круга, мало, по-видимому, заботившейся о своей внешности и целиком, должно быть, ушедшей в семейные обязанности и хозяйство. Никаких следов светскости. Она совсем не соответствовала тому представлению, которое имеешь обыкновенно о губернаторше, как первой даме в высшем губернском кругу. Она, должно быть, была очень нервным человеком и это во всем проглядывало. Встретила она меня просто и приветливо.

Семья состояла из двух дочерей (Кошко здесь заблуждается - О.И.), из которых старшая была замужем за офицером и в Самаре не жила. Младшая же, кажется, в этот год кончила гимназию и была подросточком лет 16-ти (по видимому, речь идет об Ольге - О.И.). Это весьма недурненькая барышня была очень кокетлива и, пожалуй, немножко неестественна. Кроме того, у Блоков было два мальчика: один лет 14-ти, другой 12-ти, оба учились в Самарской гимназии. Мальчики показались мне застенчивыми и очень симпатичными».

 Ариадна Ивановна Ляхова (Блок) со старшей дочерью Надеждой. Снимок 1904 года

А вот его же воспоминания о дне трагедии:

«Тело повезли шагом, а потому я приехал в губернаторский дом заблаговременно. У подъезда, опершись головой о колонку подъездного зонта, стоял один из мальчиков Блока и горько плакал. Мне стало его до боли жалко и я сам заплакал. Нежно приласкав бедного мальчика, я повел его в подъезд, где мне сказали, что вся семья только что приехала с дачи и уже всё знает. Приказав в большой зал поставить стол, заслав его простыней, а по пути разослать половики, я вошел в столовую, где, мне сказали, находилась madame Блок. Едва я вошел, она растерзанная, истерично плача, вцепилась в мою руку и стала прерывисто спрашивать «как это было?». Я стал рассказывать, но она меня не слушала и всё повторяла свой вопрос. Очевидно, она понимать не могла и рассказывать было бесполезно. Две дочери тут же горько плакали и по моей просьбе оторвали от моей руки мать, усадили её на диван и стали поить водой. Я пошел распорядиться.

Тело привезли, поставили на носилках на стол... Нужно было решить, как быть дальше. Тело было так растерзано, представляло такой содрогающий вид, что мне казалось необходимым уложить его в цинковый гроб, cейчас же запаять и отпевать в закрытом гробу. Доктора и другие присутствующие вполне с этим согласились.

Я пошел получать на такое решение согласие семьи, но m-me Блок и слышать об этом не хотела.

- Как! Положить тело не обмытым, растерзанным... Ни за что не позволю.

Сколько я не уговаривал, она стояла на своем. Делать было нечего. Я велел отнести носилки с телом в столовую: куда отправились доктора, следователь и прокурор.

... Выйдя в зал, мы увидели, что тело Ивана Львовича уже снова лежало на столе, облеченное в губернаторский мундир. Но, Боже, что это было за ужасное зрелище! Вместо головы, привязан огромный белый шар из ваты, обернутый в полотенце. Одна рука с сохранившейся ладонью лежала на груди, покрывая пустой, заткнутый чем то обшлаг другого рукава. Из белых панталон глядели сапоги, при чем левый на три четверти аршина лежал выше правого, очевидно надетый на оборванную взрывами ногу. Я прямо не мог смотреть без содрогания и мне очень хотелось воспользоваться своей властью и насильно заставить уложить тело в гроб и немедленно его запаять. Но зал был полон народу, ужасное впечатление уже произведено, поэтому стало как будто бы бесцельно вызывать неизбежные осложнения со вдовой, которыми только причинишь ей и семье лишнее горе».

Старшему сыну Блока Ивану на тот момент было 13 лет (30.04.1893 г.р.), и он учился в старших классах самарской гимназии. После убийства отца в семье Блока произошла очередная трагедия: он принес в учебное заведение оружие покойного отца и застрелился на глазах у своих однокашников в знак протеста, не перенеся насмешек и издевательств. Мне не удалось выяснить какие либо подробности чудовищной истории и некоторые загадки (например, факт того, что в гимназии были каникулы, но все источники едины: «застрелился на глазах у своих однокашников»).

Старший сын Иван. Фото из семейного архива И.Л.Блока

Согласно семейному преданию, на самоубийство юноша решился через день после гибели отца. Впрочем, самарские краеведы точной даты не называют. В день похорон в последний путь самарцы провожали только старшего Блока. Но во всех генеалогических справочниках стоит дата: «июль 1906». А в некоторых воспоминаниях о тех временах указывается, что Иван не перенёс всеобщий восторг и одобрение убийства отца своими товарищами по гимназии. Своими вчерашними друзьями... О времена, о нравы...

Старший сын Иван. Фото из семейного архива И.Л.Блока

Но «злой рок» и этим не ограничился...

Самый младший из Блоков — девятилетний Левушка (25.01.1897 г.р.) — после гибели отца и старшего брата несколько дней просто молча сидел в углу. Когда же мальчик начал разговаривать, то даже самые близкие понимали его с трудом. Лев после двойной потери начал заикаться, вследствие чего бросил гимназию.

Младший сын Лев(?). Фото из семейного архива И.Л.Блока

И семья Блоков решила покинуть «проклятую Самару». К тому же в течение месяца вдову с сиротами попросили освободить губернаторский особняк.

В Уфе жили две уже взрослые и замужние дочери Блока Антонина и Ариадна. Когда Иван Львович был уфимским губернатором, две его старшие дочери связали свои судьбы с уфимскими дворянами. Последняя и приютила мать, двух сестер и младшего брата в своем огромном доме. Разбитая горем Мария Митрофановна вместе с двумя дочерьми и больным душевно младшим сыном Львом покинула самарский особняк (где ранее самоубился хозяин) и отправилась в Уфу. По стечению рока, именно из Уфимской губернии был родом убийца Ивана Львовича Блока...

Старшая дочь Ивана Львовича Антонина связала свою судьбу с потомственным дворянином, штабс-капитаном (по другим источникам – полковником) Тихоном Ивановичем Ефремовым. После революции 1917 года муж Антонины Ивановны Тихон Ефремов был расстрелян. Судьба Антонины Ивановны неизвестна.

Другая его дочь – Ариадна – вышла замуж за Николая Владимировича Ляхова, представителя одного из наиболее заметных уфимских дворянских родов, известных коннозаводчиков Ляховых. 25 ноября 1904 года у Ивана Львовича родилась внучка Надежда. После 1917 года Ариадна и Николай Ляховы, несмотря на то, что семья отказалась от собственности и передала свои конезаводы новой власти, были сосланы в Пржевальск (Киргизия). Позже Николай Владимирович Ляхов был арестован, и в 1943 году умер в лагерях. Ариадна Ивановна умерла 25 августа 1949 года в г. Пржевальске Киргизской ССР.

Дочь Людмила, уже после убийства отца, завершила обучение за границей в Сорбонне, вернулась в Уфу, где нашла свою любовь и венчалась с Вадимом Владимировичем Тушновым, потомственным дворянином, чья семья занимала одно из видных мест в Уфимском дворянском сообществе. После 1917 года Вадим Тушнов перешел на сторону красных (получив лётную специальность, в 1917 г. оказался волею судеб во 2-й Воздухоплавательной роте, которая перешла на сторону большевиков) и в 1922 году при непонятных обстоятельствах умер в Москве (Вадим, будучи главным инженером авиационного завода № 8 в Мытищах, неожиданно умер, официальная версия - отравился).

В марте 1923 года в Уфе от недоедания и начавшегося туберкулеза, на 39-м году жизни умерла Людмила Ивановна. Младший брат Лев Блок отвёз свою сестру на Сергиевское кладбище, но похоронил её не в фамильном склепе Тушновых (склеп был весь залит талой водой ), а выкопал могилу рядом, в одиночку долбив мёрзлую землю.

После убийства отца и самоубийства брата, Лев Блок долгое время находился в подавленном состоянии. Всё свободное время он проводил на конюшнях Ляховых. Впоследствии был женат на представительнице известной в России фамилии, художнице Тамаре Федоровне Ралль (родной сестре советского вице-адмирала флота Юрия Федоровича Ралль). В советские годы они жили в Уфе и Лев работал... извозчиком. В конце 30-х Лев Иванович работал в мастерской мужа сестры Ольги. Уже после Великой отечественной войны его разбил паралич и единственная дочь Оля в конце 50-х гг. перевезла родителей к себе, под Подольск, где Лев Иванович и умер.

Младшая из сестер Ольга вышла замуж за потомственного уфимского дворянина Евгения Блохина. Из газеты «Красная Башкирия» от 22 сентября 1937 г. (автор — Королёв, «Семья Блохин - Блок»): «В 1934 году была организована мастерская весоизмерительных приборов, именуемая Башгоскоопремонт. Организатором этой мастерской был Блохин, бывший владелец книжного магазина, где сейчас находится магазин Башгиза. Этот «организатор» Башгоскоопремонта создал целый семейный букет. Сам Блохин женат на дочери вице-губернатора Блока, в мастерской работает сын вице-губернатора Блока Лев, его жена работает в мастерской бухгалтером. В эту же семейку входит полковник белой армии Топорнин Алексей; в качестве весового мастера работает Фарбер М.М., у которого родственники в Польше и Палестине; работают ещё двое высланных. Не приходится удивляться, что критика и самокритика в коллективе совершенно зажаты. Соревнования в мастерской нет…». После этого «разоблачения» семья Блохиных была сослана в г.Сталинск (ныне Новокузнецк). К тому времени они уже удочерили Марианну Тушнову (дочь сестры Людмилы), которая и отправилась с ними.

Мария Митрофановна Блок умерла в 1922 году. Была похоронена в фамильном склепе Тушновых на Сергиевском кладбище.

В 1937 году склеп рода Тушновых, где якобы был похоронен Иван Львович, ещё стоял на Сергиевском кладбище в Уфе, а вот после войны его уже не стало: какие-то несуны разнесли на хозяйственные нужды мраморные плиты. Да и вообще в 1945 году Сергиевское кладбище сровняли с землей...

И вот уже в наши времена стали выясняться интересные факты. О том, что останки Ивана Львовича Блока перевезли в Уфу и похоронили в семейном склепе Тушновых на Сергиевском кладбище, все историки взяли из воспоминаний вышеупомянутой Марианны Вадимовны Тушновой (дочери Людмилы Ивановны). Эти воспоминания приводятся в письме жены правнука И.Л.Блока А.Ф.Глушковой Н.В. Тутолмину. «Гроб с телом губернатора перенесли в вагон — семья увезла останки в Уфу, где их и захоронили на Сергиевском кладбище. После 1945 года его могила была уничтожена...», — пишется во всех без исключения самарских краеведческих работах. Но...

Это утверждение должно было изначально вызвать подозрение: как могли похоронить губернатора Блока в склепе Тушновых в 1906 году, если Блоки породнились с Тушновыми лишь в 1915 году?! И вот теперь имя самарского губернатора башкортостанские краеведы обнаруживают в списке погребённых на кладбище Благовещенского женского монастыря (список датирован 1909 годом), в котором с удивлением видим: «Самарский губернатор Иоанн Львович Блок». Хотя судьба кладбища такая же: «монастырь закрыли, кладбище разорили - закатали в асфальт и на месте могил настроили гаражей».

P.S. Захоронение тринадцатого самарского губернатора Ивана Львовича Блока, где бы оно не находилось, «разорено и закатано в асфальт». А вот террорист-убийца Григорий Фролов умер своей смертью в возрасте 46 лет и захоронен на одном из действующих московских кладбищ.

Судьба злодейка и злой рок семьи самарского губернатора Ивана Блока...

В публикации использованы архивные фотографии, материалы самарских и уфимских краеведов, а также воспоминания Кошко И.Ф., Фролова Г.Н. и Тушновой М.В.

Специально для «Блокнот Самара» Олег Иванец

Новости на Блoкнoт-Самара